генеральный директор консультационной фирмы «Корпус»
Правила важнее прав
Нобелевские лауреаты по экономике 2004 г.
Журнал «ЭКО», № 1, 2005г., (http://econom.nsc.ru/eco/index.htm)
Наконец, найдена золотая середина в выборе лауреатов по экономике. XXI век начался с вручения премий тем, кто прорабатывал гуманитарные аспекты экономической теории. Это выглядело очень необычно в сравнении с прежними экономическими работами, удостоенными Нобелевской премии. Авторы новой «гуманитарной» волны рассуждали уже не относительно всегда верных законов развития экономики, а о том, какова психология участников рынка.
Эксперты Нобелевского комитета решили, что Финн Кидланд и Эдвард Прескотт должны получить премию по экономике за исследования в двух тесно связанных между собой областях: это оправданность (состоятельность) государственной экономической политики и экономические циклы. Но это правильно лишь отчасти. Фактически они занимаются одной проблемой, которая, на первый взгляд, кажется фантастичной и абсолютно неразрешимой. Сформулировать ее можно таким образом: «Как при макроэкономическом моделировании перевести государственную политику из внешних, экзогенных переменных во внутренние, эндогенные переменные». То есть, как прогнозировать действия президента и правительства на тех же основаниях, на каких прогнозируются процентная ставка или темпы роста ВВП.
Что ни говори, задача впечатляющая. Но не следует полагать, что лауреаты эту задачу решили в полном объеме. Нобелевскую премию им дали за многочисленные находки, сделанные на пути к цели.
Предшественниками лауреатов, кроме Р. Лукаса, считают М. Фридмана и Д. Фелпса (Phelps). Если предположить, что ожидания частного сектора по поводу государственной политики являются рациональными и что они могут в значительной мере определять результаты экономической деятельности, то, как показали теоретически и на конкретных примерах Кидланд и Прескотт, важный элемент государственной политики — «состоятельность во времени» (time consistency). Последний термин наиболее важен в концепции лауреатов. Им они обозначают последовательную политику, при которой достаточно длительное время государственные органы выдерживают одну и ту же линию поведения.
Уже в статье 1977 г. они отметили, во-первых, что без механизма обязательств за будущую политику государственная политика наталкивается на дополнительные ограничения, поскольку она не будет вызывать доверия, если, конечно, рассматривать более-менее безальтернативные правила экономической политики. Иными словами, если ожидания частного сектора относительно выбора государством будущей политики рациональны, то некоторые варианты экономического развития недостижимы для управления сверху. Лауреаты выделили те варианты экономического развития, в которых обе стороны — и государство, и частный сектор — действуют рационально. Равновесие, состоятельное во времени, без обязательств верхнего уровня управления, как показано лауреатами, приводит к более низкому уровню благосостояния, чем такое же равновесие с обязательствами государства.
С 1977 г. с переменным накалом идет дискуссия о том, как сформировать такие механизмы ответственности, которые увеличат множество допустимых экономических решений и повысят экономическое благосостояние.
Жесты и размышления
Одно из основных положений кейнсианства, почти догмат, состоит в том, что чем выше инфляция, тем ниже безработица. Поэтому в экономической политике государства следует выбирать между высокой безработицей и высокой инфляцией. Однако в начале 70-х годов прошлого века экономисты отметили феномен стагфляции, то есть сочетание высокой инфляции и высокой безработицы. В Советском Союзе появились злорадные публикации, дескать, общий кризис капитализма дошел до того, что у них аж две беды одновременно. Это не значит, что в менее идеологизированных обществах никто не отрицал Кейнса, но несогласные с его взглядами не могли аргументированно их развенчать, запал неомонетаристов был сродни возмущению марксистов.
Э. Прескотт и Ф. Кидланд подошли к изучению роли экономической политики собственным оригинальным путем. Первые их работы были опубликованы на рубеже 70-х и 80-х годов прошлого века. Предваряли их труды Р. Лукаса, нобелевского лауреата, написанные в начале 70-х годов. Лукас показал, что экономическая политика изменяет соотношения между макроэкономическими переменными. В результате, если анализировать экономическую динамику так, как будто есть некоторые закономерности, не зависящие от государственной политики в экономике, то можно прийти к ложным выводам[1].
Лорда Дж. М. Кейнса, как ни критикуй, все равно приходится признавать великим. Но дефекты, что отметил у него Р. Лукас, тоже принципиальны. Именно после Кейнса экономическая наука разделилась на микро- и макроэкономику. Лукасу не удалось устранить это разделение, но он, по крайней мере, показал, что это следует и возможно сделать. Ф. Кидланд и Э. Прескотт сделали еще один шаг на пути грядущего объединения микроэкономики и макроэкономики.
Прежде всего, следует задуматься, почему такое разделение произошло. По мнению лауреатов, а теперь и других исследователей, это случилось в результате использования в макроэкономическом моделировании так называемых редуцированных форм, то есть моделей с небольшим числом параметров. Эти редуцированные формы были практически бесполезны для микроэкономики, потому и произошло разделение экономической науки на две параллельные.
В своей статье 1982 г. «Время строить и агрегированные колебания» [2] Кидланд и Прескотт предложили собственную теорию деловых циклов. Они совместили анализ темпов долговременного роста и краткосрочных колебаний в развитии экономики.
Совмещение удалось потому, что они показали определяющее влияние растущих жизненных стандартов и технологических инноваций на порождение краткосрочных циклов. Причем, как следует из материалов исследований, это влияние более сильно, чем воздействие несогласованности спроса и предложения. При этом модель Кидланда и Прескотта базируется на очевидных и измеримых параметрах, ценах, зарплатах и уровне процента. С ее помощью показывается, что временные периоды спадов происходят не в результате дефектов рыночного механизма, а следуют из предшествующих задержек во внедрении технологических новшеств.
Они показали, что многие качественные параметры бизнес-циклов, такие как совместное изменение макроэкономических переменных и их колеблемости (вариативности), могут порождаться в простых моделях массовым внедрением новых технологий. Используя те же параметры (амплитуду) колебаний в технологии, они составляют имитационную модель, в которой значительная часть переменных ведет себя так же, как это получено из эмпирических данных. Эта имитационная модель показала, что незначительные колебания в скорости внедрения технологических новинок приводят к значительным колебаниям макроэкономических показателей, то есть к бизнес-циклам. Тем самым кейнсианским рассуждениям относительно связи инфляции, банковского процента и уровня безработицы был нанесен самый серьезный удар, так как в модель оказался включенным новый параметр, сильнее других воздействующий на порождение циклов.
Из этого вывода следуют совершенно конкретные рекомендации по стабилизационной политике, направленные на те сферы, которые ранее уходили от внимания структур государственного регулирования. С одной стороны, это — систематическая оценка ожиданий участников рынка относительно будущей динамики цен и мер государственной политики в этой сфере, с другой — стимулирование технических нововведений. На многочисленных примерах по разным периодам и странам Кидланд и Прескотт показали, что эти рекомендации могут быть выработаны с использованием численных методов. Их эмпирический подход базируется на сочетании имитационного моделирования со статистическим анализом реальных данных, на постепенной стыковке модели и эмпирики. Этот процесс постепенного согласования имитационной модели и фактических данных они назвали «калибровкой».
Такая калибровка охватывает широкий спектр статистических методов, от простой оценки отдельного статистического параметра до определения свойств макроэкономической модели, ориентированной на долгосрочное прогнозирование.
Статья 1982 г. по бизнес-циклам сыграла роль пускового механизма и привела к огромной волне интенсивных исследований в этой сфере. Впоследствии были построены более точные модели бизнес-циклов, предложены новые методы вычислений и оценок. Но общепризнанно, что начало всем им положила статья лауреатов, опубликованная в журнале «Эконометрика» в 1982 г. Именно она заставила многих исследователей пересмотреть свои взгляды на истоки бизнес-циклов. Разумеется, когда другие экономисты исследовали аналогичные эффекты в экономике разных стран с менее совершенным рыночным механизмом, чем в США, то выявлялось и воздействие дефектов рыночного механизма. Но тем не менее и в этом случае порождение флуктуаций определялось преимущественно динамикой технологических новшеств. Даже так называемые неокейнсианские модели, в которых только допускается изменение стабильных (sticky) цен и зарплат, демонстрируют эффект НТП, когда эти изменения привязываются к внедрению технических новинок.
В обеих статьях на базе анализа послевоенного развития мировой экономики, а также истории взаимоотношений бизнеса и правительств, предлагаются новые перспективы эффективной макроэкономической политики, которая сводится к переосмыслению роли институтов государственной политики и к новым решениям задач стабилизации экономики. Процесс этот начали М. Фридман [3] и Э. Фелпс[4], которые основывались на концепции сочетания естественного роста безработицы и рациональных ожиданий. В их тогдашних представлениях нужно было дополнить кейнсианскую схему взаимосвязи инфляции и безработицы лишь влиянием третьего параметра — ожидаемой инфляции.
Лауреаты и неомонетаристы, или к вопросу о вреде схем
Несмотря на то, что М. Фридман считается одним из предшественников нынешних нобелевских лауреатов, подход Кидланда и Прескотта отличается от тех принципов, которые продекларированы неомонетаристами. Что же на самом деле заимствовано ими у того же Фридмана? Могучая книга этого автора, написанная им вместе с А. Шварц, «Монетарная история Соединенных штатов», методически построена таким образом, что изучаются кейсы, или отдельные случаи регулирования денежного обращения в США. И авторы убедительно доказывали, что каждое вмешательство Федеральной резервной системы в денежное обращение страны оказывалось по итогам хуже невмешательства. Но они же сделали из этого радикальный вывод: значит, и вмешиваться не следует.
Именно этот вывод вполне можно оспорить. Из того, что некто плохо работает, нельзя делать вывод, что никто никогда не будет работать лучше.
Нельзя сказать, что нобелевские лауреаты 2004 г. показали неэффективность отказа от государственного регулирования экономики. Они определили, что, объявив о правилах игры, государственные органы должны выдерживать эти правила достаточно длительное время. То есть, если политика оказывается состоятельной во времени (time consistent policy), то она лучше, чем любая переменчивая политика. А следовательно, если государственное регулирование экономики состоятельно во времени, то оно допустимо. То, что последователи основателя неомонетаристской школы могут допускать возможность государственного регулирования и даже (о, ужас!) рассуждать, какое регулирование наиболее эффективно, равнозначно призыву к ампутации «невидимой руки» рынка.
Выбирать между той или иной формой государственного регулирования возможно только при изначальном убеждении в том, что без регулирования не обойтись!
Когда все можно, тогда ничего нельзя
Название статьи Кидланда и Прескотта, напечатанной в «Журнале политической экономии» в 1977 г., напоминает политический лозунг — «Правила важнее прав: несостоятельность оптимальных планов[5]». Имелось в виду, что соблюдение ранее установленных и общепринятых правил для экономики более важно, чем право решать сверху любую экономическую или социальную проблему. Если возможности верха беспредельны, то результаты его деятельности негативны.
Как тут не вспомнить, что после принятия Налогового кодекса РФ в нашей Государственной думе было выдвинуто 593 законопроекта по его изменению, причем основную их часть предложило правительство. Изменение правил — главный козырь российского чиновничества в его многовековой игре против собственного народа. Ежегодно меняются формы банковской и налоговой отчетности, причем об этом не удосуживаются сообщить заранее. Суетливость российской государственной политики имеет некоторый особый смысл не по исходным положениям, а по факту.
Лауреаты-2004 исследовали дефекты государственной политики преимущественно в сфере налогообложения и регулирования денежного обращения, но состоятельность, последовательность политики или ее отсутствие можно отметить в любой сфере воздействия государства на экономику.
Например, многие усилия современного российского правительства показательно ориентированы на то, что оно уговаривает своих граждан вовремя и в полной мере оплачивать жилье и коммунальные услуги, исходя из принципа «припугнуть». Но многие все равно не платят, не желая верить чиновникам. Рассуждения простые — всех не заморозишь, всех не выселишь. По политическим соображениям российское правительство, действительно, скорее всего, предпочтет все же уберечь некоторые города и погасит долги. Как только это будет сделано, следующие предупреждения о выселении будут проигнорированы. Но и смириться с гибелью городов правительство не может. Более того, и оно знает об этом — о том, что не может пойти до конца. Поэтому пугать население — означает заведомо идти на политику, несостоятельную во времени.
Что от Бога, что от лукавого
Вклад Кидланда и Прескотта принципиально изменил представления о политике государства в сфере экономики. Государственная политика, преследующая краткосрочные цели, идет вразрез с целями долгосрочными. Причем это противоречие проходит по линии стабильности политики. Если в государственной экономической политике преобладают краткосрочные цели, то они, какими бы ни были удачными, приносят худшие результаты, чем если бы господствовали долгосрочные цели.
Ф. Кидланд и Э. Прескотт показали, что дискретные меры имеют долгосрочные последствия и могут привести в перспективе как к положительным, так и отрицательным результатам. Согласно их убедительным исследованиям, центробанк должен строго соблюдать известные всем правила своей работы. Непоследовательность в его действиях даже при совершенно правильной политике, ориентированной на стабильность цен, способна привести к высокой инфляции.
Пояснить их мысли можно на следующем примере. Положим на стол лист бумаги и на этот лист поставим стакан с водой. Если быстро выдернуть лист из-под стакана, то стакан останется на месте. Если медленно тянуть лист, стакан начнет двигаться вместе с ним.
Этот процесс нельзя описывать без учета скорости вытягивания, она — ключевой параметр. Когда в нашей стране планировалась шоковая терапия начала 90-х годов, предполагалось, что люди «потянутся» вслед за ценами, начнут больше зарабатывать, увеличивать свои денежные доходы, чтобы вернуться к прежнему уровню потребления. Иными словами, шоковое воздействие полагалось аналогичным тому случаю, когда бумага медленно вытягивается из-под стакана, и стакан движется вместе с ней. Но население нашей страны отреагировало на ценовой шок по первому варианту. Шок прошел, а производительность труда упала вдвое. Люди объективно в среднем стали работать не лучше, а хуже.
Исследовать параметр краткости или продолжительности управляющего воздействия государственной политики не так просто. Нужно иметь два альтернативных и сопоставимых случая. В одном из них политика должна быть последовательной, в другом — переменчивой. Подобные исследования могли бы быть объединены под названием «альтернативная история», отношение к которой до сих пор неоднозначное. В 70-е годы работы по альтернативной истории почти повсеместно не считались научными, а занятия ею — недостойными настоящего ученого. Сейчас этот предрассудок сохранился лишь в немногих странах, в том числе и в России.
Кидланд и Прескотт преодолели эту сложность в 1977 г. следующим образом. Они рассматривали некоторую модельную ситуацию, основа которой — два периода времени с одними и теми же участниками (хозяйствующими субъектами). Обозначим эти два периода по порядку, более ранний пусть пойдет под № 1, а более поздний — под № 2. В период № 1 правительственные органы хотят получить наилучший результат в периоде № 2.
Но экономические результаты в период № 2 зависят не только от политики в этот период, но и от решений, которые приняты в отношении бизнеса в период № 1.
Решения, которые принимает частный сектор в период № 1, основаны на рациональных ожиданиях в отношении государственной политики в период № 2. В течение периода № 1 лица, принимающие решения в частном бизнесе, осознают факторы, которые будут определять государственную политику в период № 2, и на этом знании строят свои прогнозы. В такой модели нет неопределенности, так как рациональные ожидания приводят к точному прогнозу, по крайней мере, в части участников рынка со стороны частного сектора. При взятии на себя обязательств правительство выбирает политику на период № 2 в течение периода № 1, не имея впоследствии возможности изменить эту политику. В этом случае ясно, что при оптимальном выборе государственной политики на период № 2 должны учитываться последствия решений частного бизнеса в период № 1.
Поскольку политика в период равновесия № 2 отодвигает в сторону ожидания в период № 1 относительно того, какая политика будет в периоде № 2, это влияет на решения частного бизнеса, сделанные в период № 1, в свою очередь влияющие на экономические результаты периода № 2. В более реалистичном случае без обязательств, то есть при политике без обратной связи (discretionary), в течение периода № 1 правительство не может принять связанные (binding) решения относительно политики в период № 2 до тех пор, пока не наступит период № 2. В этом случае, напротив, при выборе политики в периоде № 2 не будет взято в расчет, какие решения принимал частный сектор в периоде № 1, потому что когда делается этот выбор, решения частного сектора в период № 1 уже приняты и больше на ход событий не влияют.
Это в общем случае приводит к выбору иной экономической политики, чем в случае взятия на себя обязательств. В результате экономическая политика (по факту и по модели) приводит к более низкому уровню благосостояния, чем при взятии властью на себя обязательств вести совершенно определенную политику. Это следует из того, что при рациональных ожиданиях политика в период № 2 полностью воспринимается, но из-за времени, которое уже прошло после принятия решения частным бизнесом, для государственных органов нет возможности повлиять на эти ожидания. В итоге, определяя свою политику на период № 2, правительство оптимизирует свои действия без учета всех возможных последствий, то есть реакций частного бизнеса.
Для того чтобы увидеть, как появляется непоследовательность действий (несостоятельность во времени) в данном примере, предположим, что правительство, которое не в состоянии взять на себя обязательства в период № 1, объявляет о намерениях проводить в период № 2 политику, которая была бы оптимальной в случае взятия правительством на себя обязательств. Этому заявлению не верят, потому что когда наступает период № 2 и правительство реально выбирает направление политики, становится ясно, что для частного бизнеса лучше было бы проигнорировать предшествовавшее заявление.
Итак, формирование государственной экономической политики не может рассматриваться как построение системы оптимального управления, как это делалось до сих пор в макроэкономических исследованиях. В любой задаче оптимального управления при оптимизации выбирается последовательность значений управляющих переменных, которая максимизирует целевую функцию в рамках установленных ограничений. В системах оптимального управления правила функционирования неизменны.
Читатели, знакомые с теорией игр, могут заметить, что авторы фактически провели «подгонку» исследуемой проблемы под известную задачу теории игр (некооперативная игра с неполной информацией). Но дело не только в том, что задача сведена к задаче с известными методами решения. В подходе Кидланда и Прескотта зависимость поведения бизнеса от его (рациональных) ожиданий по поводу будущей государственной политики превращает эти ограничения в эндогенные. Экзогенность государственной политики уже потеряна, можно работать дальше, уточняя и совершенствуя модели. Внешняя определенность экономической политики сродни невинности, политика повсеместно определяется невнятными политическими декларациями. Если же корректно объяснять, откуда берутся те или иные элементы экономической политики, тогда этот параметр становится одним из многих, таким же, как и любой макроэкономический показатель.
Эндогенные ограничения описывают то, как отношения между текущей политикой и текущими экономическими результатами (через ожидания бизнеса) воздействуют на будущий выбор экономической политики. Это вызывает необходимость использовать для определения точки равновесия методы теории игр, а не более распространенные методы оптимального планирования. В своих моделях и в разнообразных примерах лауреаты использовали разные критерии равновесия. В одном случае — концепцию равновесия, которая была предложена Нэшем в его диссертации по некооперативным играм[6] еще в 1950 г., в другом они базируются на последовательной рациональности, приводящей к равновесию в какой-то части игры, предложенной немецким исследователем Селтеном [7] в 1965 г. В играх с бесконечным временным горизонтом такое решение может быть найдено обратной индукцией.
Кидланд и Прескотт исследовали также некоторый модельный пример с бесконечным временным горизонтом, показывая, как можно использовать рекурсивные методы.
Работы лауреатов Нобелевской премии по экономике 2004 г. убеждают, что вмешательство государства в экономику представляет собой весьма интересный объект для исследования в совершенно новой сфере. Они предложили изучать не только результаты такого вмешательства, но и само содержание экономической политики в той части, в какой она может быть сведена к количественным показателям.
Моделирование и практика
Есть два подхода к строгому описанию экономических явлений и процессов. Первый состоит в том, что придумывается некоторая упрощенная схема и постепенно доводится до того, чтобы с помощью модели можно было решать некоторые практические задачи. Второй путь состоит в том, что формализуются ситуации, имеющие место в действительности, и постепенно формализация доводится до такой степени, что может быть представлена в виде системы уравнений.
Ф. Кидланд и Э. Прескотт пошли первым путем, хотя в настоящее время в их многочисленных трудах лишь едва заметны истоки основанного им направления исследований. Что такое 1977 г. для тех, кто родился в годы Второй мировой войны? Пора расцвета, интеллектуальной зрелости, середина четвертого десятка. Уже не поднимается рука написать нечто легкое и поверхностное, лишь бы «застолбить» свои мысли. Пожалуй, именно поэтому вовлечение государственной экономической политики в сферу теории игр не стало мимолетным увлечением, частным случаем применения экономико-математических методов.
Неожиданный поворот сериала
Премия Прескотту и Кидланду не удивила никого из специалистов. Они работают вместе уже более тридцати лет, хотя часто публикуются раздельно.
Финн Кидланд родился в 1943 г., у него норвежское подданство, он закончил Норвежскую школу экономики и хозяйственного управления в 1968 г. Там же получил докторскую степень. С 1973 г. преподает в США, иногда выезжая на родину для чтения непродолжительных курсов. В 1976 г. он стал профессором Университета Карнеги -Меллона в Питтсбурге (штат Пенсильвания), потом переехал в Калифорнию, преподавать в Калифорнийском университете, что расположен в близком сердцу россиян городке Санта-Барбара.
Эдвард Прескотт родился в 1940 г. и получил докторскую степень в 1967 г. в том же Университете Карнеги-Меллона. Он профессор Университета штата Аризона, а также исследователь Федерального резервного банка в Миннеаполисе (штат Миннесота). По поводу этого места работы 64-летнего лауреата нужно сказать особо. ФРБ Миннеаполиса содержит Исследовательский отдел. Фактически это мощный экономический НИИ, работы которого достойны всяческого уважения и систематического внимания. Этот способ поддержки экономической науки практически неизвестен в нашей стране. И еще одна форма поддержки науки бизнесом проявилась при награждении новой пары ведущих экономистов мира. Ф. Кидланд возглавляет именную кафедру Ф. Хенли. Мы напрасно искали бы эту фамилию среди ученых-экономистов мира, по аналогии с кафедрой А. Смита в Эдинбургском университете. Ф. Хенли — председатель совета директоров компании Oracle, одной из крупнейших компьютерных корпораций на мировом рынке. Она — фактический монополист на программное обеспечение для систем управления особо крупными базами данных. В наших вузах уже появились именные аудитории, которые связываются с именами ученых, памятные доски с именами бизнесменов -спонсоров, которые выделяли средства на их капитальный ремонт. Но чтобы именем предпринимателя была названа учебная кафедра — это уже новый виток развития связей науки и бизнеса.
Ф. Кидланда весть о награждении застала в Норвегии, в Бергене, на лекции в родной Норвежской школе экономики. Его ассистент вбежал в аудиторию и сообщил о премии. Студенты зааплодировали, профессор переждал овацию и спокойно продолжил лекцию. Когда Э. Прескотта спросили, чувствует ли он себя счастливым, узнав о присуждении ему Нобелевской премии, он ответил, что наибольшее счастье — заниматься экономическими исследованиями. Убежден что говорил он правду и ничего кроме правды.
[1]Lucas R. Expectations and the neutrality of money// Journal of Economic Theory 1972. V. 4. Р. 103—124; Lucas R. Some international evidence on output-inflation tradeoffs. American Economic Review. 1973. V. 63. Р. 326—334.
[2]Kydland F. and Prescott E. Time to build and aggregate fluctuations, Econometrica, 1982. V. 50. Р. 1345—1371.
[3]Friedman M. The role of monetary policy. American Economic Review. 1968. V. 58. Р. 1—17.
[4]Phelps E. Phillips curves, expectations of inflation and optimal unemployment over time. Economica. 1967. V. 34. Р. 254—81; Phelps E. Money-wage dynamics and labor-market equilibrium. Journal of Political Economy. 1968. V. 76. Р. 678—711.
ФиннКидланд
ЭдвардПрескотт
[5]Kydland F. and Prescott E. Rules rather than discretion: The inconsistency of optimal plan». Journal of Political Economy. 1977. V. 85. Р. 473—490. Термин «discretion» означает любое право принимать решения, но используется чаще всего в отношении тех решений сверху, при которых не учитываются интересы низов. Это касается и отдельной фирмы, и национальной экономики. Если отвлечься от фонетических красот, название статьи можно перевести и так: «Более необходимо соблюдать правила, чем приказывать». Впрочем, и «inconsistency» переводить можно как «недолговечность». Точного перевода, к сожалению, нет. «Несостоятельное» — это то, что может и не состояться.
[6]Nash J. Non-cooperative Games. Ph.D. dissertation, Department of Mathematics, PrincetonUniversity: Princeton, 1950.
[7] Selten R. Spieltheoretische Behandlung eines Oligopolmodellsmit Nachtragefragheit. Zeitschrift fur die gesamte Staatswissenschaft. 1965. V. 121. Р. 301—324, 667—689.
